«Бывают особые случаи,
когда по приказанию командования
военно-морской флаг....вообще не спускается».
«Военно-морской протокол и церемониал»
Они бороздят Средеземное море то группами, то порознь, каждый своим курсом, каждый решая свои задачи. Иногда, выбрав подходящие глубины и грунт, становятся на якорь. Если корабль на якоре, военно-морской флаг поднимают в 8.00. К этому времени корабельный день отмеряет немалую часть своего пути: подьем, зарядка, приборка, завтрак, осмотр и проворачивание механизмов. Солнце стоит высоко, и вода, ночью черная, потом, перед рассветом, цвета нержавеющей стали, уже обретает обычную и всегда невероятную для глаз голубизну. Случается, что и днем корабль остается на якоре. Но чаще грохочет шпиль, тяжелая якоре-цепь лениво ползет по палубе, и ноги ощущают нетерпеливую дрожь разбуженных турбин. Встречный ветер ударяет в лицо.
«Бортовой 117. Вы выглядите прекрасно», — просемафорили на советский военный корабль с прошедшего мимо английского крейсера. «Благодарим. Вы тоже смотритесь красиво», — последовал ответ.
В Средиземном море встречи с кораблями НАТО — обычная вещь. Недавно лондонская газета «Таймс» вспоминала, что лет двадцать назад море это считалось «натовским прудом». Здесь давно обосновался 6-й флот США с его авианосцами и атомными подводными лодками, здесь крейсеруют эскадры королевского флота Великобритании. Поэтому постоянное плавание в средиземноморских водах короблей нашего ВМФ, обеспечивающих безопасность СССР, естественно и необходимо. Они приходят сюда надолго. Переодически получают почту и газеты.
Заместитель командира по политчасти плавбазы «Дмитрий Галкин» рассказал: «Если с очередной почтой кто-нибудь из личного состава не получил письма, к такому до следующей почты все на корабле относятся с особым вниманием». Хочется, чтобы супруги и невесты военморов, которым попадутся на глаза эти строки, учли слова замполита. Но в сущности все, что довелось увидеть и услышать на наших военных кораблях, находящихся в Средиземном море, убеждает: советские моряки длительное плавание переносят стойко, важность возложенной на них миссии понимают, хорошо втягиваются в ритм морской походной жизни. При всем внешнем однообразии она не монотонна. Не бывает двух одинаковых швартовок на волне, двух одинаковых учебных стрельб, как не бывает в море двух одинаковых закатов. Особенно довольны длительным плаванием командиры кораблей. Берег с его соблазнами и отвлечениями далеко, все внимание экипажа отдано кораблю, службе, боевой учебе.
Учебная тревога! Синей дробью — в коротких синих шортах, в синих рубахах с короткими рукавами — проносятся по палубам, трапам загорелые матросы. Мгновение - люки и двери задраены, на верхней палубе ни души. Покачивая стреловидными ракетами, раскручивая антенны своих радиолакационных станций, корабль режет волну. Потом тренировки на боевых постах, учения по борьбе за живучесть. К вечеру море, словно по команде с мостика, снова меняет свой наряд, вспыхивает закатным пожаром, затем, выгорев, надевает белую робу и становится, наконец, иссиня-черным. Сабельный шрам лунной дорожки рассекает его на две половины. «Товсь. Ноль! Товсь. Ноль!»
На крыльях ходового мостика тренируются вахтенные офицеры, вылавливают секстанами в звездном крошеве альфу Орла, альфу Пегаса, сгоняют звезды с небосклона к почти неразличимому горизонту. В век спутников и электроники древний, по звездам, способ определения места корабля не должен терять своего значения.
А на корме, на вертолетной площадке — своя галактика. Разобщенные днем стальными переборками и палубами, сходятся сюда в вечерний тихий час артиллеристы и связисты, корабельные машинисты и матросы боцманской команды, приятели, земляки, одногодки… Все темнее небо и все ярче огоньки последних перед сном или ночной вахтой сигарет. Да служба в Средиземном море, хотя она и не легкая, стала привычной для советских военных моряков. Привычны его летний зной, его — с октября по март — штормы, привычно принимать в открытом море с танкеров пресную воду и топливо, взлетать на пляшущем баркасе под небеса и, прицелившись, мгновенно перескочить на корабельный трап, различать с первого взгляда все типы натовских кораблей и самолетов и даже знать, где, на какой якорной стоянке какую можно выловить рыбу, опустив с кормы за борт толстую нейлоновую леску с грузилом, похожим на гирьку от старых «ходиков».
Но однажды в это однообразное разнообразие приходит весть, которая мгновенно облетает корабль от мостика до котельных и машинных отделений: вскоре предстоит заход в иностранный порт. С командиром артиллерийского дивизиона крейсера «Жданов» капитаном 3 ранга Евгением Николаевичем Глущенко мы сидим в его каюте. Солнце клонится к горизонту, и через круглый иллюминатор бьет в каюту прожекторный сноп его лучей. Отразившись в зеркале умывальника, лучи солнца падают на лицо артиллерийского командира. Капитан 3 ранга щурится, отчего лицо приобретает озабоченное и даже несколько обиженное выражение. Ну, хорошо, — говорит он. — С нападением ясно. Но защита?
Крейсер «Жданов» и сторожевой корабль «Пылкий» идут в греческий порт Пирей, и Глущенко получил приказ: сформировать из матросов, старшин и офицеров корабля футбольную команду на случай, если греческие военные моряки предложат провести товарищеский матч. Вот капитан 3 ранга и хмурится, поводит плечами, на которые легло бремя этой ответственности. В прошлый раз за рубежом играли во Франции. Так ведь с тех пор все матросы ушли в запас… Эх, Евгений Николаевич! Хмурься ты или не хмурься, все равно, хоть теперь и погоны с двумя просветами, все равно виден еще в тебе, проглядывает тот десятилетний мальчишка из шахтерского поселка, отчаянный футболист, которого отец взял когда-то с собой в отпуск в Крым и, не ведая, что этим решает судьбу сына, повез его на экскурсию в Севастополь. С той первой встречи с флотом у Евгения Глущенко в школе — только пятерки, в спорте — до первого разряда, чтобы потом уверенно пройти сквозь жесткий конкурс в высшее военно-морское училище и десяток лет назад лейтенантом, командиром батареи поднятся на палубу крейсера «Жданов».
Как известно, корабли нашего Военно-Морского Флота могут появляться в иностранных портах с визитами, официальными и неофициальными, или совершать заходы, деловые и вынужденные. За десять лет, которые Глущенко служит на крейсере, вынужденно - укрыться от шторма, исправить повреждения или по другим чрезвычайным обстаятельствам — войти в иностранный порт не приходилось. Деловых заходов было не мало. А официальный визит в его жизни четвертый: Сплит, Тулон, Мессина, теперь - Пирей. Официальный визит — событие особое. Над «Ждановым» трепещет маленький с тремя звездами флаг, оповещая о присутствии на борту командующего Краснознаменным Черноморским флотом адмирала А.М.Калинина. «Пылкий» идет впереди, выворачивает своими винтами из голубизны белую пену, и кажется, что наш корабль мчит вдоль снежных сугробов. На крейсере отбушевала большая приборка. Сверкают медь поручней и медная обшивка палубы под башнями универсального калибра, сверкают медные рынды — корабельные колокола. Деревянный настил, просыхая, начинает отсвечивать теплой желтизной. Свободные от вахты заняты подготовкой к визиту. В матросских кубриках шипят электрические утюги. Замполит крейсера капитан 3 ранга Галуев осматривает сделанные корабельными художниками стенды о жизни СССР. На рострах возле баркасов майор Романов разыскал укромный уголок. Укрывшись от постороннего глаза, сосредоточенный, отрешенный, с секундомером в руке дирижирует мелодией, которая слышна сейчас лишь ему одному. Когда завтра грянет салют наций — 21 выстрел с интервалами по 10 секунд, оркестр заиграет государственный гимн Греции. С 21-м выстрелом, ни на секунду позже и ни на секунду раньше, должен отзвучать последний такт Гимна Советского Союза. В книге «Военно-морской протокол и церемониал» сказано: «Официальные визиты организуются в соответствии с заранее согласованной между заинтересованными государствами программой, включающей оказание определенных почестей должностным лицам и выполнение официальных церемоний». Но к наименованию «официальный» обычно прибавляют еще и слово «дружественный».
Зачем же ходить друг к другу в гости без дружбы!
Тимур Гайдар
9 октября 1983г., борт крейсера «Жданов», Эгейское море
