Записки механика БПЧ ЗАС КРУ «Жданов» (1972 г.)

Ровно 30 лет назад, в начале 1972 года, крейсер «Жданов» после более шести лет модернизации вышел из Севморзавода уже в качестве крейсера управления. Теперь перед экипажем корабля стояла задача как можно быстрее стать полнокровной боевой единицей Черноморского флота. Волею судьбы, мне довелось стать свидетелем становления крейсера, начала второй его жизни. Через призму своих воспоминаний о службе, попытаюсь рассказать о событиях, происходивших на корабле в течение тех лет.

Эти строки дань памяти тому времени, когда мы были молоды, полны сил и задора, когда несли нелегкую флотскую службу. Впереди была целая жизнь и это скрашивало все наши невзгоды и трудности. Все мы рвались домой, особенно к концу службы, не предполагая, что эти годы останутся в памяти навсегда!

В конце апреля 1972 года, окончив Николаевскую школу связи в.ч. 72133 по специальности — механик телеграфной (буквопечатающей) аппаратуры ЗАС, я вместе с большой группой своих сослуживцев отправился к новому месту службы. Незадолго перед этим был сделан снимок первого взвода 2 роты. Командиры отделений Ренейский и Супруненко.

Здесь прошли первые пять с половиной месяцев начального периода обучения, здесь нами была принята Присяга, появились новые товарищи. Конечно же «учебку» забыть невозможно!

Глядя на цветную фотографию наших дней, кажется что время не коснулось этого уголка территории школы.

26.04.1972 г. Севастополь.

Прямо с железнодорожного вокзала пешим строем наша группа прибыла на Минную пристань. Вскоре сюда стали прибывать представители различных кораблей, судов и частей. Постепенно мои друзья кто по одному, а кто и по двое (счастливчики) — уходили или на рядом стоящие боевые корабли, или прыгали в баркасы, уносившие их в другие бухты. С кем-то я впоследствии виделся, например, с Володей Копосовым с БПК «Красный Кавказ», бывал в гостях у Виталия Бевзы с эсминца «Находчивый», с другими судьба развела навсегда!

Стенка опустела, лишь рядом со мной осталось 5-6 человек из других «учебок». Нам объяснили, что наш корабль находится в море, когда вернется пока неизвестно. Перед ужином нас отвели на рядом стоящий эсминец. Чуть позднее с бака эсминца с интересом рассматривал бухту: повсюду буквально «лес» мачт и надстроек кораблей, катера, буксиры. На стоящих в заводе кораблях еще велись работы. В общем повсюду кипела жизнь! Стоял довольно теплый апрельский вечер. Настроение было хорошее, казалось, что все трудности, остались позади, хотя, конечно, в глубине души было тревожно. Когда нас «растолкали», прикимаривших на рундуках в одном из кубриков эсминца, было уже довольно поздно.

Прыгнув в ждавший нас баркас, отошли в сторону Севастопольской бухты. Прошли мимо первого крейсера — это был «Дзержинский». Чуть в стороне горели огни «Адмирала Ушакова». Наконец, ближе к Угольной, увидел еще один крейсер с бортовым 854. Когда стали подходить к левому трапу, ближе к корме увидел надпись — «Жданов».

Взлетев по трапу на палубу, нас построили возле четвертой башни главного калибра. В это время на юте шло построение. Командир крейсера капитан 1 ранга Р.Проскуряков подводил итоги сегодняшнего выхода в море. В довольно резких выражениях отмечались различные недостатки и упущения всех боевых частей и служб. Давались сроки на их устранения. После чего командир покинул ют.

Еще жестче выступил старший помощник командира капитан 2 ранга А.М.Шакун. Его голос гремел и отдавался эхом по ночной Севастопольской бухте, наконец вразумленный экипаж был распущен. Вахтенный офицер доложил старпому о нашем прибытии. Подойдя и иронически осмотрев нас, чуть прищурил глаза, наклонил голову на бок и, отдав честь, поздоровался. Наш ответ был явно хилый. Вздохнув, старпом сделал еще одну попытку, после чего махнул рукой и со сталью в голосе пообещал потренироваться с нами завтра. Дав команду поставить нас на довольствие и развести по боевым частям, он ушел в свою каюту. Вызванные дежурные по БЧ и службам, развели нас по кубрикам. Старшина 1 статьи Ласкин отвел меня в кубрик № 2. Там уже было темно, горел лишь дежурный свет. Мне указали на свободное место на рундуке, где я моментально и заснул. Этот день мне очень хорошо запомнился, ведь именно так началась моя служба на крейсере управления «Жданов».

На снимке из архива Л. А. Кудельского от 5 мая того года видим перечисленные крейсера — «Дзержинский» на бочках № 1, «Адмирал Ушаков» на бочках № 3 и КРУ «Жданов» на бочках № 5.

Боевой пост № 15

После подъема в 6.00, зарядки, уборки и завтрака вышел на первое свое построение и поднятие флага. Место построения боевой части связи или БЧ-4 на баке было в районе второй башни главного калибра.

Построение БЧ-4. Присутствуют офицеры — Кидов, Бучак, Яросевич, Филонов. Мичмана — Кулага, Лобач.
Старшины команд — Горинов, Ласкин, Титов.
Май-июль 1972 г. борт КРУ «Жданов» Севастополь. Фотография С.В.Яросевича.

Здесь я был представлен боевой части связи, своим новым товарищам по дальнейшей службе. Командиром БЧ-4 был капитан 3 ранга А. Фещук, а командиром группы телеграфной связи лейтенант С.В. Яросевич.

После объявления «проворачивания» личный состав разошелся по своим боевым постам. Мне предстояло служить в БП №15, именно там я познакомился с гл. старшиной Титовым, старшиной 1 статьи Марковым, ст. матросом Мозулем, с матросами Хаджимбой, Аристовым, Афанасьевым, Бахмутом, Гераськиным, Григалюнасом и Вяселевым.

После традиционных в такой момент вопросов — кто я, да откуда — меня как земляка Модестаса Григалюнаса (он был из Литвы г. Паневежис) на первое время прикрепили к нему. По крайней мере несколько первых дней я передвигался по кораблю только с ним. После «учебки» я чувствовал себя в области специальности довольно уверенно. Предполагал, что стану нести вахту достаточно быстро, но оглядевшись по сторонам поста, был горько разочарован. Только два комплекта аппаратуры, сиротливо стоявшие в одном из углов, мне были знакомы по «учебке». Речь идет вот об этом.

На табличке написано следующее — аппаратура автоматического засекречивания телеграфной информации Т-205 «Кортик» применялась на надводных кораблях, подводных лодках и береговых объектах. Была принята на вооружение в 1962 году. Разработка 14 НИИ связи ВМФ, выпускалась Пензенским заводом Минрадиопрома СССР. Обеспечивала засекречивание БПЧ сообщений при работе на со стартстопных телеграфных аппаратов типа СТ-35, СТА-2М, СТА-2МФ по радиопроводным каналам связи. Было выпущено более 2100 комплектов. Для тех кто служил в 60-ые, начало 70-ых приоткрываю дверки. По этой схеме можно вспомнить что и как. Обслуживать аппаратуру было нелегко. Тут требовались и знания, и умелые руки для грамотных действий во время профилактических работ.

Всю другую аппаратуру я видел впервые. Боевой пост был предназначен для обеспечения корабля и штаба соединения телеграфной и фототелеграфной засекреченной связью. Плюс личный состав поста обеспечивал работу стоек БД и СБД ЗАС, на тот период находящихся в нем.

Вот цитата из военного энциклопедического словаря — «Засекреченная связь — это связь при которой информация, передаваемая по телеграфу, фототелеграфу, телефону, шифруется и дешифруется аппаратурой засекречивания в процессе передачи (приема). Имеет целью скрыть содержание информации на случай перехвата ее противником».

Аппаратура была новейшая, имелись даже опытные образцы, которые проходили испытания в корабельных условиях. В течение моей службы к нам, да и в другие посты, часто приезжали специалисты военного НИИ связи, представители заводов. Вообще с первого взгляда стало ясно, что предстоит много потрудится, чтобы получить допуск к самостоятельному несению вахты. В группу телеграфной связи входил и пост №13, который находился рядом с рубкой дежурного по связи. После БП-15 канал связи передавался в БП-13 или как мы называли в «зал», так как там находились оконечные телеграфные аппараты. Со многими ребятами этого поста у меня сложились хорошие дружеские отношения до конца службы. В связи с этим не могу не вспомнить Павла Гордеева, Юрия Пеженкова и Владимира Татаринова из г.Свердловска, Юрия Рыльцева из Ялты, Геннадия Бутенко из Ташкента.

Первая фотография с новыми товарищами по службе в БП-15 — матросом Хаджимбой и Бахмутом, автоматная площадка полубак левый борт.

Суммируя, можно сказать, что данные посты имели большие функциональные возможности для обеспечения штаба соединения достоверной засекреченной телеграфной и фототелеграфной связью. В последствии через эти каналы связи проходил огромный поток документированной информации, при этом надо учитывать район в котором нес службу штаб Средиземноморской эскадры в то сложное время арабо-израильского конфликта.

Майские праздники.

Мое прибытие на крейсер совпало с майскими праздниками, которые всегда проходили в Севастополе в прекрасной атмосфере, с радостью и улыбками. Несомненно украшением праздничных дней были и парады кораблей Черноморского флота.

9 мая 1972 года, Севастопольская бухта.

Построение по «Большому сбору» на КРУ «Жданов».

Общая панорама с крейсера. На первых бочках слева — крейсер «Дзержинский», далее крейсер «Адмирал Ушаков». Справа — БПК «Николаев», за ним крейсер «Слава». Катер с командующим КЧФ адмиралом Сысоевым обходит корабли.

Фотографии из альбома Сергея Кителя БЧ-5, которому остались считанные дни до схода домой.

В довершение, несколько сохранившихся у меня вырезок из газеты «Флаг Родины».

Боевая часть связи — БЧ-4

Период становления проходил во всех боевых частях крейсера управления «Жданов» и, конечно, в БЧ-4. Ведь впервые в нашем флоте в корабельных условиях создавался такой крупный узел связи. Трудностей было достаточно как технических, так и кадровых. Не просто создать крепкий грамотный профессиональный коллектив способный решать неординарные задачи, тем более, что связь — это вещь хрупкая. Как говорят связисты — о нас никто не вспоминает пока связь есть и делаются скоропалительные выводы, если она, не дай бог, прервется.

Капитан 3 ранга А. Фещук — еще довольно молодой офицер — проявил прекрасные организаторские способности. Он умел быстро понять суть любой проблемы и главное найти правильное решение для ее устранения. Энергичный, подвижный, он в течение дня неоднократно обходил посты и был готов прийти на помощь в нужную минуту. Учитывая еще и его человеческие качества, что немаловажно, неудивительно, что командира любили и уважали. Насколько помню в БЧ-4 было более 100 человек личного состава. Вот некоторые фамилии офицеров-связистов: Бучак, Танин, Киселев, Колпаков, Левченко, Грызлов, Сенкевич, Романенко, а также мичман Кулага и др.

На снимках — командир БЧ-4 капитан 3 ранга Ан. Фещук с подчиненными. Дежурные по связи лейтенанты Яросевич и Иванов.

Еще большим был технический арсенал, который располагался в более 20 постах связи. В носовой части корабля рядом с помещением штаба находились посты из которых информация тут же попадала на столы командования. Здесь компактно находились: пост связи с подводными лодками 14, пост №6 — радиотелеграфной засекреченной связи, упомянутый пост №13, рубка дежурного по связи и палубой ниже, отдельный шифровальный пост. В районе шкафута под кубриком №2 находился пост №16 — телефонной засекреченной связи, чуть дальше пост космической связи с комплексом аппаратуры «Цунами-БМ». На тот период ее имели лишь командно-измерительные корабли, такие как «Космонавт Юрий Гагарин», «Космонавт Владимир Комаров», «Академик Сергей Королев», а позже ПКР «Киев» и ТАКР «Киров». В надстройке на полубаке пост №11 — УКВ телефонной засекреченной связи. На крейсере имелось 17 передатчиков и около 60 приемников, большое количество антенн, одним словом все не перечислить.

Антенны передатчика «ВЯЗ и «ЦУНАМИ».

Перечисленные мною посты связи были режимными. Доступ строго ограничен и осуществлялся только по спискам утвержденным командиром крейсера и командиром боевой части связи. В них круглосуточно находился личный состав, дневальная служба неслась и при ремонте в заводе. В связи с этим припоминаю курьезный случай в первые месяцы моей службы. Наш старпом Анатолий Моисеевич Шакун находился в центральном посту БЧ-5, выйдя из которого, стукнул в дверь рядом. Кто-то из ребят, открыв маленькое окошко и увидев старпома, не растерялся, а спокойно сказал, что не может впустить так как его фамилии нет в списке. Возникла мертвая тишина. Старшина команды Титов мгновенно доложил дежурному по связи и уже через минуту в пост прибыл командир БЧ-4. Мы застыли по команде «Смирно» у своих рабочих мест. Далее все происходило в точности как в тех исторических документальных кадрах, когда Черчилль прилетел в Москву после Сталинградской битвы. Обходя почетный караул, он внимательно и подолгу всматривался в лица наших солдат. Взгляд Анатолия Моисеевича был не менее выразителен, а по времени казался вечностью! По-крайней мере, у нас сложилось такое впечатление, что старпом не забудет эти минуты до конца нашей службы. Однако служба есть служба! Осмотрел с интересом пост, заглядывая при этом во все углы и, наконец, улыбнувшись вышел. Одним словом боевая часть связи имела большой технический потенциал, который теперь должен был подкрепляться мастерством, классностью и выучкой связистов.

Кубрик №2

Важное значение в жизни военного моряка играл кубрик. Место где он отдыхал, проводил свободное от вахты время, где общался с друзьями и сослуживцами. Личный состав связистов жил в кубриках №1, 2, 17, 19. В ходе модернизации взамен кубриков в носовой части корабля были построены другие. Так в районе шкафута под катерной площадкой появилось жилое помещение — кубрики №1-2. В кубрике №2 мне довелось прожить около одного года. Помещение кубрика было достаточно большое, разделенное переборкой на две неравные части. В меньшей на 10 коек и расположилась команда БП-15. Кубрик мне сразу понравился так как в нем имелись иллюминаторы, много дневного света. Прекрасно был виден город: Минная, Штаб флота, купол Владимирского собора. Через несколько дней, вызубрив инструкцию дневального, стал нести дневальную службу по кубрику.

Похожий кубрик крейсера «Кутузов».

В то время по крайней мере в БЧ-4 мичманского состава было немного и на этих должностях находились старшины срочной службы. За счет сильного старшинского состава в кубриках поддерживался порядок и нормальные отношения между матросами разных сроков службы. Такие старшины как Титов, Бэк, Ласкин, Марков пользовались большим авторитетом. Находясь постоянно как в посту так и в кубрике среди своих подчиненных, они держали под своим контролем всю обстановку, а следовательно и дисциплину. У них было достаточно прав и возможностей пресечь любое нарушение. За годы своей службы в БЧ-4 не припоминаю случая оскорбления личного достоинства или мордобоя.

Наряду с дневальством мне очень быстро пришлось узнать смысл слова «бачкование». На крейсерах нашего проекта не было столовой, поэтому личный состав принимал пищу по кубрикам. На камбузе имелись списки по которым личный состав был расписан по бакам. Так, например, в нашей команде было десять человек расписанные на два бака №14, 28. Каждый день от каждого бака назначался один бачковой. Обычно мы объединялись: кто-то получал первое и второе, другой третье и кипяток для мытья посуды, а на ужин, наоборот. Дело кончалось помывкой двух баков, уборкой стола и выносом остатков пищи. Итак, каждый день согласно графика в котором фигурировал весь личный состав бака. Однако здесь был один секрет, правда, всем хорошо известный. Не знаю как это назвать — традиция или элемент пресловутой «годковщины» — матрос прослуживший два года переставал бачковать. Это правило выполнялось неукоснительно и никем не оспаривалось. Честно скажу я лично не страдал от этой «традиции». Потому что хватало бачковых, а следовательно не надо было бегать каждый день, да и каждый свою посуду мыл сам. Правда, на других баках бывало и по-другому.

На корабле нет обслуживающего персонала, а значит всевозможная «черная» работа выполняется экипажем и (что тут скрывать) в первую очередь молодыми матросами. Особенно в первые полгода, когда слабо зная корабль, не имея допуска к несению вахты, молодым ребятам часто приходилось попадать в разные «выделения». Так, например, мне два раза пришлось поработать на корабельной хлебопекарне. Начиная с вечера и всю ночь таскал мешки муки из трюма, под руководством пекаря замешивал тесто, раскладывал его по формам и другие операции. Нет ничего вкуснее свежевыпеченного хлеба, да еще своими руками! Наелся я хлебушка тогда до коликов в желудке.

Попал разок и на «ароматную» работу. В базе в корме у борта крейсера располагался «плотик». На него выносились остатки пищи, а когда он был полон его оттаскивали баркасом в самый конец Севастопольской бухты. Там имелась специальная баржа, на которую мы трое «рабов» и перебрасывали лопатами, то что когда то было пищей. Запах стоял непередаваемый! Еще несколько дней от нас исходил «аромат», хотя постирали робу и сходили в баню. В эти первые пару месяцев довелось поучаствовать и в покрасочных работах т.е. повисеть за бортом с кистью в руках. От посещения корабельной прачечной осталась вот эта фотография. Тут тоже пришлось попотеть.

Ну и, конечно, погрузо-разгрузочные работы, о которых помнит каждый советский военный моряк! Наряду с дневальством стал попадать в наряды вне корабля, естественно, когда были в Севастополе. Чаще всего на 12-14 причал, иногда на Минную пристань, но во всех случаях в качестве рассыльного. Хотя порой приходилось выполнять абсурдные поручения, мне нравилось бегать по кораблям, на каждом видя что-то новое. Бывая на РКР «Грозный» и БПК «Сообразительный» вспоминал, что перед самой службой смотрел фильм «Нейтральные воды», а теперь воочию вижу эти корабли.

Только пришел с завода новый БПК «Николаев». Мощный красивый корабль! Да и все корабли 150 бригады и 30 дивизии были достаточно новыми и находились в строю. БПК «Проворный», «Решительный», «Отважный», эсминец «Сознательный». В те майские дни напротив нас на бочках стоял еще один новый корабль только что пришедший из Кречи — БПК «Достойный». Как-то заметил моряков с погонами СФ — как оказалось временно в Севастополь зашел БПК «Адмирал Исаков» Северного флота для ремонта навигационного оборудования.

БПК «Николаев», «Сообразительный» , «Достойный» и «Адмирал Исаков». Фотографии — Арапова, Бушуева, Левандовского.

Довелось увидеть два корабля ветерана, которые участвовали в войне с фашисткой Германией. Это крейсера «Слава» («Молотов») и ОС-24 «Ворошилов». Увы, корабли готовились к списанию.

На фотографиях крейсера «Слава», ОС-24, «Кутузов» в Троицкой 1972-1973 годы.
Снимки ждановца Бориса Гордеева и моряков плавбазы «Иван Колышкин» Мельникова, Калинга, которые прислал Владимир Курочкин.

Курсовые задачи

После майских праздников крейсер управления «Жданов» приступил к сдаче курсовых задач. На корабле часто находился командир 150 бригады капитан 1 ранга Васюков. Сейчас по некоторым документам понятно, что крейсер находился на контроле у Главкома ВМФ, а значит и у других командиров рангом ниже.

Кто сдавал курсовые знает и помнит какое это ответственное, трудное, нервное время на корабле! Это нескончаемые тревоги, все виды учений от по борьбе за живучесть корабля до учений по боевым постам. Сдача всех видов стрельб — от главного калибра и меньше, до зенитно-ракетного комплекса которые хотя и не сразу, но были сданы успешно. В этот период хороших показателей добилась штурманская боевая часть — БЧ-1, вместе с артиллеристами и ракетчиками БЧ-2 удовлетворительно сработала радиотехническая служба — РТС, ну и, конечно, БЧ-5 без которой как говорится и ни туда, и ни сюда.

Связисты БЧ-4 на своих постах также кропотливо учились своему делу. Теперь, когда не мешали посторонние работы, оказавшись в посту, можно было заняться учебой. Всей командой мы штудировали руководящие приказы и различные инструкции, изучали схемы аппаратуры и правила ее использования, проводили конкретные технические тренировки, осваивали навыки профилактических и ремонтных работ. Постигали механику телеграфных аппаратов, их настройку.

Нельзя не вспомнить и об политической учебе. Каждый понедельник начинался именно с нее.

На снимке — во время политзанятий в дивизионе ЗАС. Руководитель — лейтенант С.Яросевич.

Много сил затрачивалось на всевозможные смотры, которые устраивались и проводились начиная от командира группы и кончая командиром бригады. Одним словом — это настолько нудно, что даже сейчас не хочется вспоминать! С другой стороны было много ярких впечатлений от первых выходов в Черное море. Я хоть и жил в Прибалтике, но моря еще ни разу не видел. Море вызвало во мне бурю чувств и эмоций. Оно — море — восхищало своим простором, свежим ветром, многообразием. Каждый восход, закат, каждая лунная ночь прекрасна и неповторима! Запомнились выходы на Феодосийский полигон, когда шли вдоль берегов Крыма на которые я мог глядеть и любоваться часами. Проходя город Ялту, мечталось когда-нибудь приехать туда и отдохнуть в этом чудесном месте. За время службы Крым стал частицей родины, куда меня постоянно тянет до сих пор!

В те дни ребята по посту устроили мне «оморячивание». В дружеской, шутливой обстановке пришлось мне испить морской водички! После чего главный старшина Титов поздравил с вступлением в моряки и пожал руку, остальные с улыбкой хлопали меня по плечу. Хотя если честно, тот злополучный всеми упоминаемый плафон, я выпил не до конца. Не мед, конечно, но если сравнивать с рыбьим жиром, которым нас поили в детстве, то морская вода еще терпима.

Не забывало крейсер и командование министерства обороны. Оно со своей стороны еще раз удостоверялось в положении дел на корабле, в подготовке техники и персонала. В виде примера помнится такой случай. По нашей БЧ-4 была дана команда личному составу переодеться в чистое «рабочее платье». Не знаю как в других БЧ, а у нас кроме двух комплектов робы, имелся третий, на котором боевой номер был нанесен красной краской. Вот эту робу мы и одели. Разойдясь по постам, стали ждать высокое начальство. Наш БП-15 не входил в число наиболее посещаемых. Обычно показывали посты в носовой части крейсера. Я думаю прежде всего из-за их удобного расположения. Наш находился в кубрике №19, точнее там имелся люк примерно 70 см, нырнув в который по вертикальному трапу, попадаешь в тамбур. Круглый люк вел в пост БЧ-5, дверь направо в пост №8. В нем соседи радисты подбирали радиочастоты для наших каналов, а дверь прямо БП-15. Одним словом, чтобы к нам попасть нужна была физическая подготовка и спортивная фигура. Дверь поста распахнута — я при этом находился рядом — вдруг из люка появились спускающиеся ноги и что самое необычное в сапогах! Конечно, не сапоги, а сам факт не флотского начальника удивил. В пост спустился генерал-полковник, за ним командир БЧ-4, ряд других генералов. Пояснения давал Анатолий Алексеевич Фещук, а речь шла в основном об опытных комплектах аппаратуры, их испытаниях, достоинствах и замечаниях. Потом профессиональный осмотр поста, вопросы к личному составу. Когда гость убыл, стало известно, что нас посетил начальник войск связи МО СССР с 1973 г. маршал войск связи А.И. Белов. По всему чувствовалось, что подготовка крейсера подходит к концу, а следовательно экипаж сможет чуток передохнуть.

В очередной выход в море где-то в середине июля на крейсер неожиданно прилетел на вертолете командующий Черноморским флотом адмирал В.С. Сысоев.

Естественно, был проведен скрупулезный дотошный смотр корабля, чем по праву славился адмирал. Подведение итогов смотра стало последним аккордом этого сложного и ответственного периода службы крейсера управления «Жданов». Примерно в это же время КРУ «Жданов» посетил 1‑й зам. главнокомандующего ВМФ Адмирал флота В.А. Касатонов.

День Военно-Морского Флота

Приближался День Военно-Морского Флота — главный праздник на флоте. К празднику в Севастопольской бухте были расставлены — крейсера, противолодочные корабли, подводные лодки, тральщики, ракетные катера. Повсюду приподнятое настроение.

Командир КРУ «Жданов» Проскуряков со старпомом Ан. Шакуном. Фото В. Арапова и Петра Мазура.

За 30 лет многое забылось, стерлось из памяти, увы. Записей я никогда никаких не вел, хотя сейчас они очень бы пригодились. Если честно, то у меня есть мои письма, которые сохранила моя девушка, будущая жена. По цензурным соображениям писалось не многое, но общую обстановку того времени восстановить можно. Помогают и те немногие фотографии, которые остались от того времени. Глядя на фото, как бы всплывают те мгновения жизни, которые происходили с нами!.

Вообще фотографирование на нашем военном флоте тема особая. Не знаю как сейчас, а раньше командованию было спокойней, если бы фотоаппаратов не было бы вообще. С одной стороны это можно понять. Были на флоте случаи, когда фотографировались на фоне секретной аппаратуры, блоков, станций и это, конечно, преступление! С другой стороны, что плохого в том, что на память сохранится фото наших кораблей? Нет, нельзя! Кораблей, которые прошли не одну боевую службу, а у потенциального противника может быть не было лишь фото их винтов! Ведь были такие ретивые офицеры, которые рвали, уничтожали фотографии даже перед самым сходом с корабля, объясняя свои деяния, мол дескать, «секретно» или вообще без объяснений. Или какой-нибудь молодой мичман, желая заполучить дешевый авторитет, старался перещеголять в этом первых.

Делались фотки в подпольных шхерных условиях, постоянно прислушиваясь и вздрагивая от каждого шороха или стука. А фотобумага, которая была на вес золота? В Севастополе ее никогда не было, поэтому привозили с разной оказией из других городов, из отпусков. Жаль, утраченное фото — утраченную память!

Вот так мы печатали свои снимки. Фото Негреева.

Праздник начался с обхода командующим флотом адмиралом Сысоевым боевых кораблей, стоящих в бухтах Севастополя.

Катер командующего подходит к РКР «Адмирал Головко».

Экипаж КРУ «Жданов», выстроенный по правому борту корабля, троекратным «Ура!» ответил на поздравление командующего. Я со своей БЧ стоял на шкафуте, возле салютной пушки. После следили за всеми перипетиями парада. Все было интересно, вызывало восторг!

Проход РКР «Грозный», ракетных и торпедных катеров, СДК готовится к высадке морского десанта.
На заключительном участке десантируемая техника выходит на берег территории яхт-клуба Черноморского флота.

К сожалению, больше мне такого праздника увидеть не пришлось. В последующие годы крейсер в этот день находился в Средиземном море. Вот короткая заметка из газеты «Флаг Родины».

Командующий флотом приветствует моряков крейсера «Жданов». Славно потрудился экипаж этого корабля, готовясь встретить 50-летие образования СССР. Большинство учебно-боевых задач он выполнил с высокими оценками. Славятся здесь мастерством меткого огня подчиненные капитана 3 ранга Г. Гелумбовского. Хорошими показателями в службе и боевой учебе встретили День Военно-Морского Флота СССР командир отличной штурманской боевой части капитан 3 ранга А. Лоскутов, старшина команды машинистов мичман И. Сероокий, командир отделения электриков старшина 2 статьи А. Сеткин, старшина команды радиотелеграфистов старшина 1 статьи Л. Смирнов и многие другие.

В начале августа благодаря заботам заместителя командира по политчасти Валентина Ивановича Корникова на корабле прошел большой концерт артистов Свердловской оперетты. Сейчас он называется Свердловский Государственный Академический Театр Музыкальной Комедии. Концерт мне лично очень понравился и запомнился. Благодаря сохранившимся фотоснимкам можно попытаться опознать некоторых артистов.

Главный дирижер Петр Горбунов, Людмила Трусова и так полюбившийся ждановцам «моряк» — Семен Духовный.

Переход в Североморск, КШУ

Еще до праздника появились разговоры о предстоящей боевой службе. На баке среди курящих ребят всегда можно услышать что-то новенькое. По лицам матросов было видно, что новость всех обрадовала. Начались дискуссии о том куда идем и на сколько. Особенно прислушивались к словам тех, кто уже побывал на БС на других кораблях. В первых числах августа в наш БП-15 были прикомандированы трое матросов: Болошов, Маркелов, фамилию еще одного не помню. Несколько днями позже на построении БЧ-4 капитан 3 ранга А. Фещук представил нам капитана 1 ранга Степанкова, представителя центрального узла связи ВМФ СССР. Эти факты вызывали удивление и наводили на мысль, что поход предстоит не простой.

Наконец, наступило 10 августа 1972 года. Закончена подготовка к предстоящему походу. Экипаж построен по «Большому сбору», на нем нас напутствовало командование флотом, бригады. Желали счастливого пути, успешно выполнить поставленные перед нами задачи. Где-то за неделю до ухода КРУ получил новый бортовой номер 857, вместо 854.

Взглянув напоследок на берег и город, по тревоге разбежались по своим боевым постам. После отбоя тревоги, когда я поднялся на верхнюю палубу, берег уже был почти невиден. Ну, что ж впереди нас ждали моря и океаны!

Какие же задачи стояли перед крейсером в тот первый поход? Прежде всего нужно было успешно совершить одиночное плавание и в установленные сроки прибыть на Северный флот в базу г. Североморск. Так уж сложилось, что все крупные испытания отечественной техники проходили на Северном флоте. Вот и нам в условиях крупного командно-штабного учения предстояло на практике проверить технические возможности корабля по обеспечению командования флота всеми видами связи, причем по условиям учений, при потери береговых узлов связи. Затем, возвратясь в Средиземное море, принять штаб 5-ой оперативной эскадры с дальнейшим испытанием наших средств связи в реальной обстановке боевой службы.

Сразу после выхода из Севастополя на постах БЧ-4 началась отработка различных каналов связи. Упоминаю работу лишь своего поста, так как другой информацией не располагаю. Таков был режим службы в нашей БЧ, хотя и по своему посту часть этой самой информации я «опускаю». Так был открыт канал телеграфной (буквопечатающей) засекреченной связи со штабом Черноморского флота, через несколько часов еще один канал связи с Генеральным штабом в Москве. В постах началась трехсменная вахта по четыре часа. Незаметно пролетел первый день. Рано утром нас ждал пролив Босфор, затем Дарданеллы!

Вспоминая эпизоды флотской службы можно с уверенностью сказать, что такое событие как прохождение кораблем проливов, надолго остается в памяти каждого члена экипажа. Это действительно удивительно красивое место, не зря еще в древности Босфор называли восьмым чудом света. С школьной парты мы слышали о Византии — Константинополе — Стамбуле, о городе, которому более 25 веков. Пролив Босфор разделяет две части света — Европу и Азию. Линии его европейского и азиатского берегов удивительно совпадают, так же как и характер почв и разрез скал. Вероятно, когда-то, в далеком прошлом, здесь не было пролива. Природа словно сама решила помочь людям проложить морской путь из Средиземного моря в Черное.

Поэтому естественно, когда экипаж узнал, что наконец-то идем на БС, это известие было встречено на «ура». Уроки географии и истории становились для нас 18-19-летних парней жизненной явью и первой географической точкой должен быть пролив Босфор! Тот день 11 августа 1972 года остался в памяти на всю жизнь! С рассветом крейсер «Жданов» вошел в пролив. Было летнее, ясное, безоблачное утро. Обычно, узкости, проливы корабли проходят сыграв учебно-боевую тревогу и тут как говорится не до красот. Каждый обязан находиться на своем боевом посту и чаще всего так и бывает. А ведь так хочется все увидеть своими глазами!!!

Прекрасно это все понимал и наш командир капитан 1 ранга Р. Проскуряков. Выставив усиленную вахту, всему другому личному составу боевых частей он разрешил разместиться на верхней палубе. Я стоял на полубаке крейсера и передо мной словно в сказанном калейдоскопе стали оживать картинки из книг и учебников!

Босфор один из самых узких проливов, его наименьшая ширина всего, около 700 метров. Крейсер вошел в него словно в тесные ворота, по мере продвижения по проливу берега то сближаются, то раздвигаются. Вначале пролива берега несколько пустынны, редкие селения, мало растительности. Но начиная со старинных крепостей, все чаще стали появляться дома, дворцы, загородные виллы. Берега стали необычайно живописны! В самом проливе все чаще стали появляться рыбацкие и прочие лодки, паромы, катера и корабли. Честно говоря, от этого изобилия красот и видов, глаза стали «разбегаться».

Наконец-то, мое внимание, да и других ребят, привлек белый быстроходный катер. Поравнявшись с крейсером, два-три человека с катера, увешанные фотоаппаратурой, стали лихорадочно нас фотографировать.

Кто-то пошутил, что дескать «пресса» пожаловала, на что один из офицеров, усмехнувшись, сказал, что мы еще не раз повстречаем эту «прессу». Катер-шпион усердно шнырял вокруг нас как назойливая муха. КРУ «Жданов» впервые после модернизации вышел в международные воды и, конечно, привлек к себе большое внимание. Отсняв видимо каждый метр нашего корабля, катер исчез. Служили эти катера долго, не пропуская ни одного корабля ВМФ СССР, проходящие пролив Босфор. Однако наше внимание было уже привлечено к главнейшей диковинке г. Стамбула тех лет — это строящийся изящный подвесной мост.

Тысячи стамбульцев собрались 20 февраля 1970 г. на азиатском его берегу на церемонию закладки моста, проекты которого долгое время казались утопией. Строили мост три года, строительная техника и детали поступали из ФРГ, Англии, Франции и Италии. Автором проекта этого уникального сооружения был английский инженер Браун. Эксплуатация моста началась осенью 1973 г. Он стал по длине четвертым в мире — 1500 м. при ширине 33,5 м. и высоте над водами Босфора в 64 м. Позднее в середине 80-годов был построен и второй мост. Сейчас же в 1972 г. на пилонах моста еще висели строительные краны, была видна и другая строительная техника. Ничего подобного нам видеть не приходилось и задрав головы, мы долго смотрели на это чудо человеческих рук!

В общей сложности мне пришлось восемь раз проходить пролив, но лишь трижды и все в летнее время удалось полюбоваться панорамой Стамбула. Но Босфор бывает и другим. Короткой зимой из-за туманов, дождей, а иногда и снега он выглядит довольно сурово. Холодный влажный воздух несется по проливу, заставляя поеживаться. Скорость течения в проливе увеличивается. В узких местах вода бурлит как в кипящем котле. Это стремительное течение сами турки называют «чертово течение». Кроме этого «верхнего течения», в Босфоре есть еще и нижнее, идущее в обратном направлении — из Мраморного моря в Черное. По нему в Черное море поступает более соленая вода Мраморного моря. Прохождение пролива в это время сопряжено со многими трудностями и требует особого внимания всего экипажа корабля. Длина пролива около 25 км. и время пробегает стремительно, но остается в памяти на всю жизнь!

Завершив проход проливов, по трансляции услышали следующую команду: «Старшинам команд получить тропическую форму одежды». До отбоя весь экипаж крейсера переоделся в эту пока необычную для него форму одежды, которая в условиях Средиземноморья оказалась очень кстати. Легкая, практичная — стиралась без усилий, а сохла вообще на теле — короче с этой формой я всегда расставался с сожалением.

12 августа утром нас взял под свой эскорт эсминец США бортовой № 868. Эсминец прошел вдоль правого борта нашего корабля. Свободные от вахты американцы выскочили на верхнюю палубу, что-то кричали, махали руками, многие фотографировали крейсер. Потом чуть отстав, пошли вслед за нами.

Наш первый эскортер, на фоне эсминца Петр Мазур БЧ-5. Фотографии Сергея Яросевича и Мазура.

Вскоре пришли в точку 5. Эта точка являлась как бы центральной, находясь на пути как приходящих, так и уходящих из Средиземного моря, наших боевых и вспомогательных кораблей. В различных изданиях, рассказах ее именуют еще как «столицу» 5-ой оперативной эскадр, а именовалась она в честь командира эскадры. В 1972 году командиром являлся контр-адмирал Волобуев. На географической карте — это примерно. между греческими островами Китира и Крит. Сейчас не помню какие наши корабли находились в тот день в точке, вроде бы ПКР «Москва» и корабли охранения. Передав почту, КРУ «Жданов» пробыл в точке около суток, а затем пошел дальше. Через день мы встретились с БПК «Славный» Балтийского флота. Около пяти часов простояли борт о борт, неожиданные встречи, особенно среди офицеров, шутки, смех. Забавно было наблюдать за проказами маленького щенка. Вообще от встречи получили кучу эмоций!

Эсминец сопровождал нас, если судить по записи на обороте фотографии, до 16 августа. Лишь когда прошли Тунисский пролив, он покинул нас. Несколько дней прошли в гордом одиночестве: никто и ничто нас не беспокоило. Впереди — Гибралтар!

Где-то 17-18 августа КРУ «Жданов» подошел к Гибралтарскому проливу. Это географическое место известно нам еще со слов древнегреческого философа Платона, который рассказывал об Атлантиде, которая, дескать, находится за «Геркулесовыми столбами». Многие ученые считают, что он имел ввиду именно скалы Гибралтарского пролива.

По мере приближения к проливу, а длина его 59 км., из воды как бы выплывала огромная скала. После многих дней пустынной водной глади она, скала, действительно производила впечатление величественной каменной глыбы, впрочем густо покрытой растительностью. Хотя пролив достаточно широк, его ширина 14-44 км., крейсер был довольно близок к его правой стороне. Обогнув скалу и выйдя в Атлантический океан, открылась панорама города Гибралтар. Подкова скал охватывает город с двух сторон и как бы зависает над ним. Вид действительно впечатляющий!

Гибралтар — это владение Великобритании, ее крупная база ВМС и ВВС, порт, население более 50 тысяч человек, без персонала баз. В известковой скале создана сеть тоннелей и галерей общей протяженностью около 60 км. Здесь находится штаб командования объединенных ВМС НАТО в районе Средиземного моря. Командование НАТО до сих пор, учитывая географическое положение Гибралтара, рассматривает его как один из важнейших стратегических пунктов позволяющих контролировать вход и выход из Средиземного моря и подходы к нему со стороны Атлантического океана.

К сожалению фотоаппарата не было, да и у других ребят фото Гибралтара я не видел, а жаль.

Атлантический океан встретил нас вполне нормальной погодой: облачно, дул сильный ветер, а вот океанская волна поначалу очень удивила своей широтой, длинной и мощью. Она заметно отличалась от морской.

Между тем жизнь на крейсере шла по установленному порядку. Тропическую форму пришлось уложить в рундуки до следующего прихода в Средиземку.

Многие, в том числе и я, не смогли удержаться от соблазна сделать снимок на память в Атлантике.

За это время уже дважды часы переводили на час вперед и разница с Московским составила два часа. В посту открыли связь с одним из узлов Балтийского флота. При проходе вдоль берегов Португалии нас сопровождал фрегат F-472, он сильно «зарывался» в волну, но упрямо шел за нами.

Снимки В. Арапова и Ан. Никифорова.

Без особых событий прошло еще пару дней, но затем прилетел английский разведывательный самолет «Нимрод». Чуть позднее четверка штурмовиков «Бакэнир» с полной боевой нагрузкой имитировала атаку, проносясь над нашими мачтами. Хорошо были видны дополнительные топливные баки, желтой краской выкрашенные ракеты. Штурмовики своим визитом как бы дали нам понять кто дескать является здесь хозяином.

Североморск! На вахте сигнальщик Н. Дацюк. Фотография Петра Мазура.

24 августа пришли в главную базу Северного флота город Североморск. Встали на рейде, на бочки. Как я упоминал ранее здесь должны были пройти командно-штабные учения под командованием Главкома ВМФ СССР Адмирала Флота СССР С.Г. Горшкова. Через несколько дней крейсер осмотрел недавно назначенный командующий Северным флотом адмирал Г.М. Егоров, с 1973 адмирал флота.

Снимок крейсера на рейде Североморска от Николая Брилькова.

Далее потекла размеренная обычная базовая жизнь. По календарю вроде еще лето, но Север — это Север. Погода стояла прохладная, накрапывал дождь, по небу плыли свинцовые тучи. В свободное время часто стоял в районе второй дымовой трубы, прислонясь к ней спиной тем самым греясь, и рассматривал берег. Самым заметным зданием в городе было здание штаба флота. Город строился, по крайней мере новых домов становилось все больше. На месте памятника «Матросу» виднелся лишь фундамент в лесах. Вообще многое тут было необычно: надводные корабли, которых я не видел на юге, например, пр. 57 «Зоркий», «Жгучий», пр. 1134 «Вице-адмирал Дрозд», «Севастополь», пр. 1134А «Кронштадт», «Адмирал Нахимов», не говоря уже о подводных лодках. Они часто проходили мимо нас в ту или иную сторону. Чуть левее от корабля на берегу, в дневное время прикрывшись щитами, шла выгрузка-погрузка боезапаса с других. За два месяца не раз довелось увидеть и атомные подводные лодки. Публикуем к примеру этот снимок из альбома В. Бушуева.

Где-то в 20 числах сентября крейсер пришвартовался к одному из пирсов, где точно не помню, но в черте базы. С берега на корабль стали заводить большое количество кабелей связи. Вся наша БЧ-4 участвовала в этом аврале. Пирс был деревянный, местами довольно ветхий, мокрый, а кабели толстые и тяжелые. Ноги скользили, поэтому часто падали и вымазались как черти. Приведя себя в порядок, сфотографировались с Женей Аристовым.

Через некоторое время на крейсере был образован узел связи — пункт управления флотом. Открыто максимальное возможное количество каналов связи. Была задействована проводная, радиолинейная, радиосвязь, космическая связь. Такие виды связи как телефонная, телеграфная, факсимильная и другие. Качество связи определялось своевременностью, надежностью, достоверностью и скрытностью передаваемой информации. Практически все посты БЧ несли вахту в двухсменном режиме т.е. вахта в посту, другая отдыхает.

Насколько помню в таком режиме проработали более двух суток может быть на день другой больше. Спускаясь в пост, видел как напряженно трудились ребята. На тот период будучи самым молодым специалистом, я нес вахту на более легких, радиолинейных каналах.

По общему мнению, мы выдержали экзамен и вполне справились со своей задачей. В завершение учений на крейсер управления «Жданов» прибыл Главком ВМФ СССР Адмирал Флота С.Г. Горшков Экипаж был построен по «Большому сбору» на юте. В этот день я был опять дневальным по кубрику №2, однако хотелось взглянуть хоть одним глазом на уже тогда такую легендарную личность как С.Г. Горшков Ничего чрезвычайного в пустом кубрике произойти не могло, поэтому быстро промчался по тамбуру между кубриками №1-2 и встал возле полуоткрытой двери. Отсюда хорошо был виден шкафут правого борта. Вскоре из-за башен универсального калибра появился С.Г. Горшков. Невысокий, плотный он шел быстрой походкой при этом внимательно рассматривал мачты и надстройки крейсера. Посему было ясно, что ему нет нужды в объяснениях, идущих за ним в удалении адмиралов. Я настолько увлекся, что не сразу заметил как Главком смотрит в мою сторону. Скорее всего он не заметил меня занятый своими мыслями, но я, чтобы не искушать судьбу, тихонько прикрыв дверь, мигом «улетел» в свой кубрик. Далее учебно-боевая тревога, снятие с бочек и выход в Баренцево море, что было потом не помню.

После учений жизнь опять вошла в обычное русло: тот же распорядок дня, по выходным увольнение на берег. Как-то все ребята нашего поста ушли в увольнение, обошли весь город, фотографировались на память. Жалко, что не выбрался с ними, чуть позднее пару раз и я сходил на берег.

На снимке — Бахмут, ст. л-т Бучак, Марков, Титов, Маркелов, Балошов, Григалюнас, Афанасьев — связисты БП-15.

Глядя на современный Североморск, вспомнил как карабкался по обледенелой, с недостающими ступенями, лестнице. Вспомнился и очень короткий световой день и первый ранний снег. В связи с этим просмотр кинофильмов пришлось перенести с юта в кубрик №18, который был нежилым и использовался для разных мероприятий, в частности как кинозал. Схематично — это палубой ниже офицерской кают-компании. Как оказалось в 50-ые годы он использовался намного активнее. По переборкам была развешена различная наглядная информация, проходили концерты самодеятельности и их тренировки, да и многое другое.

К примеру, встречи с киноартистами — С. Филипповым, «Тарапунькой и Штепселем».

Преимущество верхних кубриков на юге, здесь на севере, вдруг стало недостатком. Первое время отопление по крайней мере кубриков №1-2 почти не работало. Спали накрывшись дополнительно шинелями. Удивила еще раз северная природа. Буквально за одну ночь сопки стали золотистого цвета! Приближалась зима.

Возвращение в Средиземное море

На баке вновь шли бурные диспуты: почему так долго не уходим, чего или кого ждем? Кто-то «точно» знал, что пойдем на Кубу, а другой в Африку, еще точнее в Гвинею, ее столицу г. Конакри. Лишь в середине октября появились признаки скорого ухода. 21 октября покинули уже почти зимний город Североморск, но не одни. Этим собственно и объяснялась задержка с обратным выходом. Вместе с нами на БС в Средиземное море вышли: 4 дизель-электрические подводные лодки пр.641 — видимо бригада, БПК «Севастополь» пр.1134 и эсминец «Бывалый» пр.56.

Первые пару дней шли при терпимой погоде. Лишь сильная бортовая океанская качка пока без шторма, веселила и захватывала дух от большущего крена.

Снимок от Ан. Никифорова.

Но вскоре стало не до смеха — попали в полосу сплошных штормов. Многие сами бывали в районе Бискайского залива, другие читали и знают, что это очень штормовое место. Подводные лодки, естественно, погрузились, а надводные корабли каждый в своем квадрате стали штормовать. Всякое движение по верхней палубе было запрещено. В районе юта и полубака натянули страховочные концы. Всем нам, чтобы попасть в свой БП-15, приходилось передвигаться очень быстро. Хотя в районе полубака высота борта приличная, но и тут могли настичь тяжелые океанские волны. Необходимо было пробежать 10-15 метров и при этом открыть дверь в надстройке. Иногда волна застигала в момент открытия двери, вцепившись за что только можно, пережидали волну, при этом остерегаться приходилось и самой двери, ведь затем она закрывалась как оттянутая струна.

Нести вахту, есть, спать — все крайне сложно. Штормовая жизнь — вещь особая! Тут все иначе и необычно. Уже на другой день меняется походка, глаза постоянно ищут предмет за который можно ухватиться, а после первой бессонной ночи ищешь способы, чтобы не упасть с кровати и не болтало с бока на бок.

А какие предпринимались ухищрения, когда принималась пища! Вот уж поистине цирк. Боже мой, сколько разлитых бачков, чайников с кипятком, перевернутых со всем содержимым столов! Головная боль, рвота, как следствие отсутствие аппетита, красные глаза от недосыпания. С другой стороны — столько смешных историй, забавных случаев. Бачкование в эти дни было мукой, а вынос остатков пищи вообще приравнивался к героическому поступку.

Мощные удары волн, стон, скрежет корабля. Раз за разом крейсер проваливался в очередную пропасть среди волн, причем появлялось некое дрожание корпуса. Потом поняли, что это оголявшиеся винты, прокручивались вхолостую. Конечно, было трудно, но кругом товарищи и друзья, на капитанском мостике наш командир, который — говорили — почти не уходил в свою каюту, поэтому верилось, что все будет хорошо.

Да, одному всегда плохо, особенно в трудные минуты. Это я испытал на себе. Как уже рассказывал, в носовой части крейсера имелось большое помещение для штаба. В обычное время оно пустует, но принадлежало нашей БЧ, по крайней мере приборку делали связисты. В штормовых условиях всякое может случиться, поэтому важно знать обстановку в любой части корабля. Самое плохое — внезапное поступление забортной воды. В эти дни именно носовая часть корабля подвергалась самым сильным ударам волн. В связи с этим командир БЧ-4 приказал выставить в помещении штаба дневальную службу. И вот, очутившись один в этом помещении, которое скрипело, визжало, ухало, где удары волн были столь сильны, что невольно сжимались плечи, а руки инстинктивно прикрывали голову, где палуба уходила из-под ног как при воздушной яме, внутри все замирало, казалось что вот теперь точно — конец. Здесь мне действительно стало страшно, а эти часы показались вечностью! Одним словом такое природное явление как шторм забыть невозможно!

Потихоньку, но все же выбрались из района Бискайского залива, стали подходить к Гибралтару. В общей сложности штормовали с 23 по 30 октября. В точке немного южнее от него попытались передать какой-то груз на эсминец «Бывалый», который шел на БС в сторону Африки в Гвинею. 31 числа попытка не удалась из-за еще сильного волнения, поэтому на следующий день, когда стало потише с БПК «Севастополь» подняли вертолет КА-25, на котором и отправили необходимое. Дозаправились топливом от танкера.

Надо отметить, что старшим на переходе был капитан 1 ранга С.П. Кострицкий, начальник штаба 30 дивизии НК КЧФ.

Старпом, обойдя на катере крейсер, доложил командиру о нашем неприглядном виде. Хотя мы и благополучно выбрались из 8 бального шторма, корпус крейсера был достаточно сильно потрепан: повсюду потеки ржавчины, следовательно, идти на рандеву с штабом эскадры в таком виде нельзя. Начались небольшие покрасочные работы. Штормом были сломаны несколько антенн на баке, их пришлось заменить. Погода этому способствовала. Почти штиль, под теплым солнышком отогрелись, пришли в норму. 2 ноября нас побеспокоили «Фантомы», затем прилетел разведчик «Орион» и как следствие — приход фрегата США.

3 ноября прошли пролив Гибралтар. После шторма вновь собрались все вместе т.е. подводные лодки и БПК «Севастополь». Очень скоро наш отряд кораблей был охвачен со всех сторон кораблями США.

На снимке Петра Мазура виден фрегат ВМС США «Ульямс Стендли» борт №32.

Я насчитал восемь эсминцев, фрегатов и сторожевых кораблей, крейсер. Зрелище потрясающее — армада, идя вперед разгоняла все встречные корабли. Капитаны гражданских судов срочно меняли курсы, уходили в стороны. В последующие дни без изменений, а 6 ноября прибавилось два итальянских корабля. Один из них подошел достаточно близко — фрегат F-540.

Наступило 7 ноября. Праздник — он и в Средиземке — праздник! Утром построение по «Большому сбору». Командир капитан 1 ранга Р. Проскуряков поздравил с праздником, зачитал свои приказы о поощрении лучших матросов и старшин, мичманов и офицеров. Я стал специалистом 3 класса. Затем гремит гимн СССР, гордо реет флаг ВМФ! Включена прямая трансляция из Москвы с проходящей демонстрации, по всей округе слышна наша музыка. По приказанию командира БЧ-4 капитана 3 ранга Ан. Фещука связисты построились на своем штатном месте.

На этом снимке мы видим командира БЧ Фещука, офицеров вне строя — Иванов, Яросевич, за ним чуть виден инженер Бучак, Поляков, мичман Походощук. В первой шеренге слева направо — Григалюнас, Арапов, Бахусов, Карасев, Голубев, Говорков, Дубровский, мичман Лобач, инженер Кезрашвили, а за ним Кидов.

Владимир Васильевич Кидов был с фотокамерой. Он только отснял построение по «Большому сбору» и сейчас пройдет вдоль строя боевой части связи. Эти незабываемые кадры мы можем увидеть на этом трехминутном видеоролике!

Эта версия (оформление) от Владимира Патосина БЧ-5, на КРУ 1975-1978 годы службы.

Наш эскорт растет — сегодня их уже 10 кораблей. Настырный эсминец «Samson» бортовой №10 опять подошел ближе и поднял флаги — поздравил с праздником.

Снимки того дня из альбомов Ан. Никифорова и Петра Мазура.
На первом наши шифровальщики «шаманы», на втором моряки БЧ-5 дивизиона движения ДД — Мошев, Мазур.

Наши сигнальщики поблагодарили и в свою очередь отметили, что у американцев сегодня тоже праздник... выборы президента. На крейсере прошли соревнования по боксу, штанге, перетягиванию каната. Через пару часов американцы включили свою «музыку». Прилетели три палубных штурмовика и начали воздушную карусель. Взлетели они с находящегося недалеко авианосца «Рузвельт».

После построения стали фотографироваться на память.

На групповом снимке из альбома Геннадия Говоркова слева направо стоят — Бучак, Поляков, Походощук, Фещук, Кидов, Филонов, Левченко. Сидят — Капогузов, Кезрашвили, Лобач.

Пройдя Тунисский пролив в том же составе, к нам подошел СКР «Бодрый» пр.1135 Балтийского флота. Это был один из первых сторожевых кораблей данного типа. Однотипный «Достойный» я видел в Севастополе. После постройки в Керчи, он также как мы «сколачивал» экипаж, а затем ушел на Северный флот.

Так вот у «Бодрого» — это тоже «дебют» первая БС. Сторожевик понравился — маневренный, верткий, лихо мчался по волнам. Активизировался и БПК «Севастополь», да и КРУ «Жданов» прибавил ход. Наши лодки начали срочное погружение. Под прикрытием шумов наших кораблей, применяя свои тактические хитрости лодки стали уходить от слежения кораблей НАТО. Увидеть все не удалось — сыграна боевая тревога — значит по постам. Что произошло потом не знаю, так как после отбоя тревоги увидел лишь СКР «Бодрый» и две лодки, идущие в надводном положении. Вскоре поубавился и наш эскорт. 11 ноября пришли в точку 52. Там уже находилась плавбаза «Виктор Котельников».

После ее швартовки к нашему правому борту, начался переход штаба 5-ой Средиземноморской эскадры. Здесь неожиданно встретил сразу пятерых ребят из своего взвода по учебке — это Тарасюк, Турчин, Ульянов, Флерко и Чебан. Посидели в кубрике, обменялись новостями и впечатлениями о службе за эти полгода. К плавбазе, когда та отошла от нашего борта, пришвартовалась подводная лодка и начались какие-то ремонтные работы.

12 ноября крейсер «Жданов» перешел в точку 12. Встали на якорь недалеко от берега. Это была древняя земля, страна фараонов и пирамид — Египет, залив Салум. На берегу виднелся городок Эс-Салум, который утром или вечером неплохо просматривался. Днем безжизненный, пустой, под знойным солнцем белели лишь крыши домов. Только вечерами и ночью виднелись фигурки людей, по дорогам в полной темноте светили фары машин. Берега обрывистые, холмистые, вокруг бескрайние пески и ни одного деревца или растения. Каждый день, даже в ноябре безоблачное небо, палящее солнце, температура более 30 градусов, и вода — голубая, чистая, прозрачная, куда не посмотришь.

Подробнее об этой точке в следующий раз, когда вернемся сюда в 1973 году.

На снимке — Петр Мазур показывает на карте точку якорной стоянки №12.

Уже 14 ноября штаб, оставаясь верен себе, провел смотр крейсера. Обычно все корабли приходящие в Средиземное море проверялись командованием эскадры. Были случаи, когда из-за различных упущений и недостатков, слабой выучки личного состава, боевая служба прекращалась и корабли отсылались домой. Для связистов БЧ-4 настало время новых испытаний. Но в постах уже не было нервозности, а кипела будничная, можно сказать привычная, деловая обстановка. Открыты все нужные каналы связи, несется круглосуточная ответственная вахта и так изо дня в день.

С 15 числа началась нормальная покраска корабля, так как в океане толком ничего не успели. Обычно в море из БЧ-4 не выделяли людей на какие-либо работы, но в этом случае, видимо устраняя замечания после смотра, на аврал бросили всех кого можно. Вот и мне почти три часа пришлось провисеть, в последний раз, за бортом крейсера, драя щеткой до блеска буквы «Жданов». 26 ноября в точку пришла плавбаза «Виктор Котельников» и все повторилось сначала.

Подводя краткие итоги, можно было сказать, что КРУ «Жданов» успешно выполнил свою миссию. По разговорам офицеров штаба, по их настроению, по напутствию в момент прощания, становилось понятно, что они были довольны кораблем т.е. условиями работы штаба, его размещения, бытовыми условиями. И прежде всего связью, и как следствие — возросшими возможностями оперативного управления силами эскадры. Через два дня 28 числа покинули точку и пошли домой, но по пути зашли в точку 5. Среди кораблей, стоящих в точке, крейсер «Адмирал Ушаков». С него к нам прибыло молодое пополнение, которому я был несказанно рад! Так в посту появились матросы: Леонид Руль, Михаил Меньшиков и Ляшенко.

Утром 1 декабря прошли Дарданеллы, в обед пролив Босфор. На следующий день в 14 часов пришли в Севастополь, встали на флагманские бочки №1. Погода в те декабрьские дни стояла теплая и солнечная, настроение у экипажа такое же радужное. До 7 числа были объявлены выходными. Начался массовый сход с крейсера. Первыми ушли уволенные в запас матросы и старшины и среди них наш Сан Саныч Титов — пожелали ему счастья, успехов в дальнейшей жизни! Лично для меня он стал примером командира, наставника и человека!

На снимке — связисты БЧ-4 убывшие в запас. Фото Г. Говоркова.

Затем отпускники — у нас уехали Валерий Марков и Сергей Афанасьев. Ну, и конечно офицеры и мичмана в порядке своей очереди. Где-то после двух недель «отцы командиры» решили, что пора вновь «закручивать гайки». Было объявлена дата очередного смотра, началось подведение итогов соц. соревнования по кораблю, а также в БЧ и службах. В том году это было приурочено к 50-ой годовщине образования СССР. Вот в этих хлопотах и промелькнул последний месяц года, первый год моей службы. Правда, закончился он для меня неожиданно. Согласно приказу командира корабля в нашем посту старшиной команды стал гл.старшина В. Марков, Анатолию Бахмуту присвоено звание старшина 2 статьи, он стал и командиром отделения, аналогичное звание получил и я. Так что вместе с Новым Годом ко мне пришли новые обязанности, заботы и тревоги. В какой-то степени все начиналось сначала.

Владимир Арапов, май 2002 года.
Опубликовал К. Трунов.
Обновлено в сентябре 2015 года.