Матрос Зинченко менял клапан на магистрали охлаждения в первом машинном отделении. Сильно ударил гаечным ключом по магистрали и клапан отвалился вместе с куском трубы (корабль после боевой службы на капремонте ещё не был)! Струя воды сантиметра два диаметром, под давлением 10-12 атмосфер бьет под пайолами поперек машинного (это корабельная магистраль пожарной системы и системы охлаждения забортной воды, тянется вдоль всего корабля по трюмам и ответвляется во все отсеки). Я побежал в ПЭЖ — пост энергетики и живучести, там сидел дежурный офицер — командир машинной группы ст.л-т Виноградов. Сидит и благодушно треплется с каким-то офицером, по моему с ст. л-т Атояном.

Я говорю: — «Зинченко грохнул клапан на системе охлаждения, машину топит!» Командир группы машинально повторяет фразу: «Зинченко грохнул клапан, машину топит…», потом до него доходит происходящее. Кричит « Ребята, ну вы и вводные мне даете!» Бежим в машину. Отсек большой (все-таки машинное отделение, хотя в море воды много), вода хлюпает, но ещё не страшно. Ст.лейтенант звонит командиру дивизиона живучести и просит перекрыть пожарную магистраль на час — снять кусок магистрали и приварить этот чертов патрубок с клапаном. По разговору понимаем, что не все так просто. Каким-то образом дежурное котельное отделение именно сегодня включено системой охлаждения из пожарной магистрали. Вывести котел из работы нельзя, всё жизнеобеспечение корабля зависит от него. Раскидали пайолы, стоим уже по щиколотку в забортной воде с матросами Зотовым, Пашагиным, Цыплюком.

Суета увеличивается, уровень воды тоже. Никакой чоп в отверстие вставить нельзя — давление такое, что сбивает руку в сторону. Сантиметрах в тридцати-сорока у дырки это уже не струя воды, а твердое тело! Прибежали кочегары из котельного отделения, дивизион живучести — репу чешет, что-то придумали, предложили обойти этот кусок трубы временной системой, но ничего не выключать!

Стали снимать магистраль — вода хлещет в лицо, ничего не видно! Холод собачий — море зимой или ранней весной даже в Севастополе не курорт. Закрутили обратно. Уровень уже почти до колен, труба здоровенная. Виноградов нервно покрикивает — прославиться тем, что крейсер в базе утопил кому хочется!

Положение спас мичман Сероокий (старшина команды второго машинного отделения, уже пожилой, он начинал служить еще юнгой на Северном флоте, на знаменитых «семерках» — очень удачных эсминцах седьмого проекта). Посоветовал, причем что мне понравилось, спокойно, повидал в жизни всякое — « Откройте в машинном все, что запитано с системы охлаждения и пожарной магистрали. Давление сбросится — можно будет снять кусок магистрали.»

Собрали матросов покрепче, дали по ключу, привели сварщика (не помню фамилию), скомандовали «раз-два-три!». Окрыли все, что можно, богатыри стали гайки крутить, машина на глазах водой заполняться. Старлей Зинченке зудит: «если не утонем — прибью!». Тот синий, дрожит — замерз. Вынули чертову трубу — втроем поднять тяжело! Пока варили, (тоже не сразу — медь) вода выше колена плещется. Когда ставили обратно, уже под водой руками болты крепили на ощупь, почти ныряя.

Севастополь, бочки № 1, 1977 год.