Вспомню я пехоту,
И родную роту,
И тебя-за то, что ты дал мне…
(И.Френкель)

Что самое удивительное в военной службе? Думаю, что самое загадочное и удивительное - это то, что никогда заранее не знаешь реакции своего начальника событие, на доклад, фразу, твой внешний вид , и так далее.

Засмеется он, улыбнется, или возвопит трехэтажным матом ,выпучив глаза , и аж мурашки по спине! И что сделает потом? Чем более непредсказуем начальник, тем более его сторонятся подчиненные, по принципу - лучше не связываться! За многие годы службы на кораблях я обратил внимание, что именно такие непредсказуемые командиры подразделений ,частей и добиваются самых больших успехов, уверенно шагая по служебной лестнице. Некоторые офицеры еще с «младых ногтей» усвоили эту истину, и год за годом отрабатывали, так называемые, командирские странности. Обязательными атрибутами этих странностей являются: выражение лица, голос, стойка, и походка.

Лицо должно быть каменным, непроницаемым. Зубы плотно сжаты. Желваки играть. Иногда на устах появляется этакая сатанинская улыбка, но глаза при этом выражают бешенную злость.

По поводу лексикона, наблюдались два направления. Основная масса офицеров, средних и младших командиров пользовалась матерным диалектом. Не являлись исключением в этом вопросе даже командующие флотами, виртуозно владевшие «техникой речи». Однако, были и такие, кто матерщиной не пользовался (они были в меньшинстве).

Стойка и походка чаще индивидуальные, но предпочтение отдавалось позе Ильи Муромца перед битвой: спина прямая, голова наклонена вперед, ноги чуть расставлены, кулаки сжаты, локти отведены назад. Ну, что, Ждановцы, узнаете Анатолия Моисеевича? То-то.

Но речь не о нем. Это был уже другой командир крейсера. И была у него слабость, ну, любил он общевоинские уставы, особенно Строевой (ать-два), и устав Внутренней службы. Просто очень любил. Для непосвященных напомню, что существовали, так называемые общевоинские уставы, всего их было четыре: Внутренней службы, Строевой, Дисциплинарный и Гарнизонной и караульной службы. Эти уставы касались всех военных, хоть летчиков, хоть спецназовцев. Естественно, для каждого рода вооруженных сил были свои, конкретные уставы. И, конечно всем известно, что моряки с каким-то очень устоявшимся превосходством (мягко говоря) смотрели на «пехоту». Ну, а что говорить об уставе Внутренней службы, где слова казарма, плац, рота, полк и т.д. весьма напрягали морское самолюбие.

Почему этот человек так трепетно любил общевоинские уставы? На мой взгляд, любовь эта проистекала из набора вышеупомянутых командирских странностей.

На момент описываемых событий корабль стоял на якоре в Средиземном море. Примерно после полуночи, когда команда, или, во всяком случае, большая ее часть спала беспробудным сном, вдруг раздался сигнал колоколом громкого боя «СЛУШАЙТЕ ВСЕ». Затем по трансляции послышался голос командира крейсера: «Полковая поверка. Построение на юте». Через минуту тишину разорвал сигнал «Большой сбор».

Казалось бы, чему удивляться на военной службе? Одеваясь на ходу ,моряки потянулись на ют, на лицах читалось недоумение, «что за полковая ?».Через пять минут дежурный доложил командиру, что экипаж по большому сбору построен . Командир скомандовал: «Начать полковую проверку, результаты командирам боевых частей и начальникам служб доложить мне лично. » Командиры боевых частей и начальники служб выглядели немного оторопелыми. Немудрено, такого в их корабельной службе еще не случалось. Я попытался припомнить, что же в этом хитром уставе говорится о полковой поверке? На ум ничего не шло. Но, решение пришло быстро. Я принял доклады от командиров дивизионов, просуммировал присутствующих и отсутствующих, посмотрел на командира.

Он стоял у флагштока с соответствующим выражением лица (см. выше) и принимал доклад от командира БЧ-1 Капитана 3 ранга Сабирова. Ветер дул так, что ни одного слова доклада не было слышно. Подошла моя очередь докладывать. Я скомандовал : «Четвертая рота равняйсь, смирно. Равнение налево.» Шаг был не совсем строевой, но я старался.

Сам доклад был, примерно, такой: «Товарищ командир полка. В четвертой роте по списку 142 человека, вахта – 31, дежурство - 5, болен - 1, в строю - 105 человек. Командир роты - …» Эх, как хотелось сказать майор, но язык не повернулся. Командир крейсера сделал небольшую паузу. Глаза буравили меня насквозь, желваки играли. Подсветка прожекторов придавала сатанинской улыбке еще больший колорит.

«Есть»- ответил командир. Значит, я все сделал правильно, подумал я.