Кто не любовался красотой военного корабля? Самое красивое зрелище — артиллерийский крейсер. Особый вид ему придает деревянная, вернее, обшитая деревом верхняя палуба. Кто хоть раз по этой палубе прошел после большой приборки, запомнит крейсер навсегда. Это потому, что дерево приобретает необычный, почти белый цвет. Кажется, палуба стерильна, хоть ложись на нее. Достигается это усилиями сотен людей. Сначала палубу смачивают водой, затем посыпают песком. Этот песок выполняет роль наждака. Втирают песок в палубу кусками деревянного бруса. За каждой боевой частью, службой закреплена определенная часть верхней палубы. Натирка песком самый длительный и трудоемкий процесс ухода за деревянным покрытием. Но, главную красоту палубе придает регенерация.

Что такое регенерация? Это именно то вещество, которое используется подводниками, и не только ими для выработки кислорода, предназначенного для дыхания. Применение регенерации для отбеливания верхней палубы было во все времена категорически запрещено множеством приказов из-за высокой взрывопожароопасности. Все об этом знали. Однако, что остановит моряков в их стремлении навести флотский марафет? Но на вооружении почитателей флотского порядка есть и другие замечательные средства.

На большом противолодочном корабле, где верхняя палуба стальная, красота достигалась использованием пеногона. После обработки пеногоном она становилась черная, словно вороненая. Заготовки пеногона — дело ответственное, лично под контролем у старпома. Для этого на 12 причал специально подгонялась пожарная машина. Старпом спирта не жалел.

А вот, антенная площадка БПК была из алюминиевого сплава. Как сделать ее блестящей, словно зеркало, моряки-связисты, а была она на всех БПК в заведовании БЧ-4, прекрасно знали. Для этого использовалась соляная кислота.

Летом 1976 года гвардейский БПК «Красный Кавказ» выполнял боевую задачу по слежению за американским фрегатом, зашедшим в Черное море на разведку. Был субботний солнечный день, около 9 утра. Шла большая приборка. Командир корабля находился на ходовом, поэтому все командиры подразделений были на объектах приборок. На горизонте маячил американский фрегат, показывая, что спешить ему некуда.

Я с подчиненными находился на антенной площадке и несколько отстраненно наблюдал за их действиями. Старшина команды спросил, можно ли начинать протравку площадки. На этот случай, еще в базе мною были закуплены несколько бутылочек с концентрированной соляной кислотой. Процесс пошел. Красота, подумал я, и совершенно неожиданно потерял равновесие, почувствовав себя, как корова на льду. Фокус был в том, что при реакции алюминия с кислотой поверхность металла делается, как бы мыльной. Мое неуклюжее барахтанье на месте плавно перешло в падение на политую кислотой палубу. Через несколько секунд я поднялся и увидел растущие дыры на одежде. Превращение военной формы в лохмотья происходило с удивительной быстротой. Стараясь не обращать внимание на жжение, я сбросил с себя почти всю одежду. Дальше бегом в офицерский душ, если он еще открыт. Душ оказался не только открыт, но и функционировал, правда, с ледяной забортной водой. Обмываясь, наблюдал в зеркало темнеющие ожоги на шее, груди, локтях. Еще через 5 минут меня заботливо лечил корабельный доктор капитан Валерий Хвостиков. Еще через полчаса, основательно забинтованный, я появился на антенной площадке. Мое появление не осталось незамеченным для командира корабля А.Ермакова. Включив мегафон, он скомандовал с ходового мостика: «Командир БЧ-4, в таком виде уйдите с верхнее палубы, а то американцы о нас бог знает, что подумают…»

Все-таки, красота требует жертв!