Ну, и сложна ты, ходовая вахта! Нет, наверно, в деятельности крейсерского офицера ничего сложнее, чем стоять вахту вахтенным офицером на ходовом мостике. Только одно то, что командир крейсера, комбриг, командующий флотом, или еще кто-то из начальства внимательно присматриваются к тебе, оценивают подготовку, внешний вид и все, что можно оценить — необычайно мобилизует, делает из офицера робота. Бывало так, что к концу вахты — под фуражкой испарина, спина мокрая, но командный голос все так же тверд и раскатист. Дел на ходовой вахте не мало. Это же надо умудриться, управляя маневрами корабля, сигнально-наблюдательной и другими видами корабельной спецвахты, в то же время руководить корабельным распорядком, знать, чем занимается команда, управлять дежурным по низам, вести вахтенный журнал. Бывало, одновременно решаешь на планшете задачу по расхождению с целью, «теребишь» БИП, получаешь по УКВ сигнал от флагмана, даешь сигнальщикам команду «Покой до места», а через несколько секунд, раздалбывая горниста, который где-то затерялся, объявляешь команде обед. Но, проходит две минуты, и — прощай обед! С флагмана приходит сигнал «Иже-Иже» — учебная тревога. А когда и как весь этот бред происходил, надо аккуратненько зафиксировать в вахтенном журнале, ведь Анатолий Моисеевич потом с пристрастием проверит правильность записей.

В ночь на 1 апреля, будучи на боевой службе, крейсер «Жданов» стоял в точке якорной стоянки №52 в Средиземном море. Вахта неслась на ходовом мостике. Трапы были подняты, выстрелы завалены. Конечно, вахтенному офицеру полегче, когда стоим на якоре. Здесь главная задача — контролировать навигационную безопасность, поддерживать в боевой готовности средства ПВО и ППДО, да вести распорядок дня.

Моя вахта была с трех до семи утра. Принимая вахту от предшественника, обратил внимание на то, что в сейфе лежит снаряженная граната. Спросил сменщика:

— Это зачем?

— Вот график гранатометания, бросишь по плану протводиверсионной обороны в 04:30.

Оказалось, что в этой точке стоянки была опасность атаки корабля подводными пловцами, и было указание штаба периодически производить гранатометание. Так же, в целях безопасности была выставлена вооруженная наблюдательная вахта на баке, юте и на обоих шкафутах.

Подошло время бросать гранату. Выйдя на крыло ходового мостика, я примерился. Как же ее с такой высоты? А если не долетит? Спускаться нельзя. Решение принял такое. Личному составу вахты уйти с бака и левого шкафута, перейти на правый борт и там залечь за барбетом второй башни главного калибра. Через пару минут все было выполнено. Граната летела медленно и плавно, нарушая законы гравитации, но, в конце-концов, успешно шлепнулась недалеко от борта. Убитых и раненых не было. Звук разрыва был глухой, с металлическим чавканьем. От места разрыва мгновенно разбежалась красивая флюоресцирующая волна. Я перешел на правое крыло мостика. За барбетом на корточках сидела группа вооруженных бойцов.

— С первым апреля, служивые! Всем по местам.

Мне показалось, что они восприняли все, как шутку. Нет, главные шутки впереди. Припомнилось, что помощником вахтенного офицера на юте стоит мичман Артемьев из БЧ-2. Грех не подшутить над толстяком! По линии громкой связи бак-ют-ходовой даю команду на ют: «Помощнику вахтенного офицера с командиром вахтенного поста на юте взять спасательные круги и бегом на бак». Что случилось, не говорю, но можно догадаться, что человек за бортом. За моей шуткой наблюдают невольные свидетели — сигнально-наблюдательная вахта и рассыльный вахтенного офицера.

Светает. Через минуту наблюдаем замечательную картину. По правому борту из коридора старпома на бак вылетели две фигуры. У командира поста один, а у мичмана в руках — два спасательных круга. Артемьев выглядит комично: шинель расстегнута, рот хватает воздух — тяжело бегать с такой комплекцией, фуражка на затылке, лицо выражает крайнюю озабоченность. Сверху сигнальщики грохнули от смеха, пришлось их резко успокоить. Артемьев остановился и посмотрел на мостик. «Товарищ мичман, с первым апреля вас», — поздравил я. Казалось, он заплачет, или начнет выяснять отношения. Но он как-то вяло, понурив голову, развернулся и побрел на ют. Казалось, что даже живот его как-то запал.

Солнце подымалось над заливом Саллум. Казалось, вот-вот среди барханов покажется караван верблюдов. Сколько же шуток и розыгрышей будет сегодня на корабле!