Андрей Левандовский
БПК «Скорый» — первые годы службы

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
КРАСНОЗНАМЕННЫЙ ЧЕРНОМОРСКИЙ ФЛОТ.

НА ЗАВОДЕ

Большой противолодочный корабль «Скорый» был заложен на стапеле судостроительного завода имени 61 коммунара в г. Николаев 20 апреля 1970 г. Заводской номер корабля С-1714. Он строился по 61 проекту. Главным конструктором был Борис Израилевич Купенский. Задание на разработку проекта было утверждено в декабре 1956 г., а закладка головного корабля «Комсомолец Украины» состоялась 15 сентября 1959.

Корабли этого проекта строились на Балтике на Ленинградском заводе им. А.А.Жданова и в Николаеве. «Скорый» был последним, четырнадцатым кораблем серии, построенным в Николаеве. Его заводской номер С–1714. По оборудованию он несколько отличался от кораблей построенных до 1964 года. С БПК «Стройный» (С-1705) корабли, включая наш, строились по проекту 61 второй серии. 26 февраля 1971 г. корабль был спущен на воду.

Первое посещение завода произвело на меня неизгладимое впечатление. Грандиозные сооружения, стапели с корпусами кораблей в разной степени готовности. На водной глади реки Ингул стоял плавучий док с кораблем внутри. Кроме нашего корабля, в высокой степени стоял БПК «Очаков» проекта 1134Б. Как я позже узнал, что со строительства судоверфи в августе 1788 г. в этом месте и начался город Николаев. В 1908 г. было создано Русское акционерное общество «Руссуд». Здесь строился печально известный линкор «Императрица Мария». О трагической гибели этого корабля я прочитал в журнале «Техника-Молодежи» еще в учебном отряде...

В 1915 г. «Руссуд» объединился с другим судостроительным заводом — «Наваль». После революции «Наваль» стал называться Черноморским судостроительным заводом (ЧСЗ), а «Руссуд», в честь расстрелянных деникинцами коммунистов, получил название 61 коммунара.

Наш корабль стоял у достроечной стенки. Снаружи корпус был окрашен красно-коричневой грунтовкой. На мачтах еще не были смонтированы антенные посты. Вооружение тоже было установлено частично. На палубе громоздились железные ящики с ацетиленовыми баллонами, сварочными аппаратами, компрессоры. Под ногами переплетение шлангов и проводов. Как муравьи снуют рабочие. Стоит грохот от работы десятков пневматических инструментов. Во внутренних помещениях уже идут покрасочные работы. В отсеках ниже ватерлинии переборки окрашиваются в светло-зеленый цвет, выше — в белый. Во многих боевых постах уже установлено оборудование. Панели приборов имеют приятный лимонный цвет. Здесь ведут проверку монтажа и наладку представители заводов изготовителей оборудования.

Однако, времени смотреть по сторонам было немного. Нас привели на работу, а не на экскурсию. Всех распределили по отсекам.

Я спустился в гидроакустический отсек. Отсек располагался в передней части корабля перед ходовым мостиком. В тамбуре перед офицерским коридором (где находилась кают-компания офицеров и каюты старпома и замполита) был люк и, ведущий вниз, в гидроакустический отсек, вертикальный трап. Спускаясь вниз, надо было закрыть за собой люк таким образом, чтобы он не шарахнул тебя по голове, и при этом удержаться на трапе. В отсеке кроме приборов гидроакустических станций, находилось подъемно-опускное устройство (ПОУ) подкильного обтекателя ГАС. Для сокращения осадки корабля для прохождения мелких мест, обтекатель с антеннами наших станций частично убирался внутрь корпуса. В рабочем положении обтекатель опускался. Привод ПОУ перегораживал отсек почти от борта до борта. Электродвигатели и винтовые механизмы двигали всю систему в вертикальной плоскости. Когда обтекатель опускают на 2,5 м, вода заполняет объем между палубой отсека и обтекателем. Это была наша гордость: отдраив люк почти двухметрового размера в палубе отсека, мы получали бассейн с морской водой. Но пока воды в отсеке и обтекателе не было. Люк был открыт, горловина сверху обтекателя отдраена. Я залез внутрь обтекателя, и, втиснувшись в узкое пространство между барабаном антенны «Титана», плоской антенной «Вычегды» и корпусом обтекателя, ветошью стал собирать масло, подтекавшее, видимо, из гидравлических приводов.

Работы на корабле стали нашим основным занятием. Приходилось обеспечивать противопожарную безопасность в местах сварочных работ. Занимались краской отдельных мест. Общались с наладчиками станций, приобретая опыт, который нельзя получить, читая инструкции по эксплуатации. Работы хватало.

На корабле работали маляры, в основном женщины. Когда покрасочные работы на корабле уже завершались, мы попросили подкрасить аппаратуру станций в нашем посту, поскольку при транспортировке и монтаже на некоторых местах появились повреждения, портящие внешний вид. На следующий день мы ужаснулись. Нашу просьбу выполнили, но покрасили только в тех местах, где не было надписей и различных органов управления.

Их просто оставили неокрашенными в виде островков неправильной формы. Новая краска значительно отличалась оттенком. Пришлось идти на поклон к боцману. К этому времени на корабле появился новый боцман, пожилой мичман. Характер тоже соответствующий должности. Зачем вам краска? Объяснили. На что получили глубокомысленный ответ, что разные оттенки это дань эргономике и дизайну. Видите ли, в старшинской кают-компании часть переборок белого цвета, часть салатного. Еле уговорили выдать несколько литров краски. После этого несколько дней аккуратно отвинчивали двухмиллиметровые винтики, снимали шильдики и ручки. Складывали все так, чтобы не дай бог, не перепутать. Потом тампонами из поролона наносили краску на панели приборов. И так окрасили добрый десяток шкафов и блоков.

Меня привлекли к изготовлению трафаретов для маркировки дверей, люков и горловин. Потом с другими матросами наносили по свежей шаровой краске круги с буквами «Б», «З», «Т», «П».

К майским праздникам на корабле уже стояло все штатное оборудование и вооружение. Корабль был окрашен шаровой краской. Была отбита ватерлиния. Под ватерлинией до воды корпус окрашен в черный цвет. По бортам в кормовой части была приварена доска с названием корабля с металлическими литерами. До этого боевые корабли имели только бортовые номера на корпусе. Названия стали наносить только с начала 1972 г. на старых кораблях белой краской.

На майские праздники наш корабль и другие, стоящие в заводе корабли были украшены флагами расцвечивания. Мы уже знали, в каких кубриках будем жить. Не терпелось, как можно быстрее, завершить достроечные работы и переселиться на корабль. Наконец этот счастливый день наступил. После майских праздников, пятого мая, дали команду собирать вещи. Когда все собирались, меня вызвал старпом. Требовалось срочно оформить рубку дежурного по кораблю до 23.00. Поэтому я попросил товарищей доставить мои вещи, а сам вместе со старпомом отправился на корабль налегке. Взяв на каком-то корабле образцы необходимой документации, меня разместили в кают-компании, и в 18.30 я приступил к работе. Необходимо было начертить разрез корабля с помещениями, несколько схем и таблиц. Работу я закончил в час ночи, и потом при свете дежурного освещения искал свое место и вещи в кубрике.

Наша радиотехническая служба располагалась в кубрике № 5 в кормовой части корабля. Он занимал пространство от борта до борта и в плане был в форме подковы. В центре находилось подбашенное отделение кормовой 76 мм артиллерийской установки АК-726, под кубриком — артиллерийский погреб. В кубрик можно было попасть из коридора по двум наклонным трапам, расположенным по обоим бортам. Обычно люк трапа левого борта был постоянно задраен. У второго трапа внизу находился дневальный по кубрику. Правая и левая половина кубрика в кормовой части соединялись узким проходом, там же был небольшой коридор, ведущий в кубрик № 6, где располагался личный состав БЧ-5. Между кубриками находилась выгородка стартово-командного поста вертолета. (СКПВ).

Мое место в кубрике было у левого борта на втором ярусе. На корабле был объявлен конкурс на проект корабельного нагрудного значка. Я без особой надежды подал свой эскиз. Не знаю, сколько было участников этого конкурса, но мой вариант прошел. Заказ на значки разместили на производстве. Была выпущена партия значков в двух вариантах расцветки глобуса: голубого и темно-синего с цифрами 1972. 29 июля, накануне Дня Военно-морского флота весь экипаж получил значки.

После заселения на корабль, почти ежедневно после отбоя, объявлялась учебная тревога. Учения продолжались час-полтора и разворачивались по одному сценарию. Корабль подвергался воздушному нападению, на определенной минуте УРС «Буллпап» попадала постоянно в одно и тоже место в районе такого-то шпангоута. Потом начинало топить агрегатную, расположенную в гидроакустическом отсеке. Мы бежали из рубки в отсек на помощь единственному человеку находящемуся там. На люк агрегатной устанавливалась подпора. Однако по сценарию учений это не помогало, и в наш отсек поступала вода. После этого носовая аварийная партия ставила подпору на люк гидроакустического отсека... Вскоре после этого давали отбой тревоги. Вскоре сценарий учений мы знали наизусть. Эта примитивность начинала раздражать людей, уставших за день от работ и приборок, у которых отнимали возможность нормально отдохнуть.

Однажды после очередной тревоги мы остались запертыми в гидроакустическом отсеке. Все поспешили в кубрики. Подпору с люка не убрали. Гидроакустическая рубка на связь не выходила, ГКП тоже. Открыли нас под утро.

Мой товарищ Володя Савельев вернулся из отпуска и привез фотоаппарат «ФЭД». Он попросил меня научить фотографировать. Конечно, в заводе снимать рискованно. Мы поднялись на фок-мачту и сделали несколько снимков сверху. Первую пленку мы проявляли в помещении ВЧ-блоков навигационной РЛС «Волга». Помещение находилось в заведывании Савельева и располагалось в основании фок-мачты. Про него мало кто знал, и можно было спокойно работать. Реактивы купили в увольнении, позже купили увеличитель, а бачка для пленки не было. Выход был найден. Вскрыли большую банку электролитического конденсатора, выпотрошили, отмыли и получили емкость литра на полтора. Приготовили растворы, запаслись водой для промывки, выключили свет. Я достал пленку, опустил ее в банку и, чтобы она не слиплась и равномерно обработалась, стал тереть ее пальцами, погружая в раствор то одну часть пленки, то другую. После окончательной промывки мы зажгли свет. Пленка была абсолютно прозрачная, в банке плавали хлопья. Я начисто стер эмульсию. Пришлось искать бачек. В начале июня ко мне приезжала мама и тоже привезла фотоаппарат.